О Евангельской спасающей вере

Чувства и расположения на пути сочетания с Господом Спасителем

Сердечное сочетание с Господом совершается верою. Начало веры полагается в познании своей бедности и познании богатства Иисус — Христова. Вера переносит богатство Христо­во на свою бедность и ради того сочетавает сердце с Господом. Для того, чтобы поддержи­вать в силе сию веру и возгревать более и бо­лее сочетание сердца с Господом, всякий хри­стианин обязуется к следующим чувствам и действиям:
а) Он обязан знать и в чувстве сердца но­сить свою бедность и свое окаянство. Знани­ем сим начинается и потом постоянно поддер­живается вера. Это то же, что елей для огня в лампаде, который слабеет по мере истощения елея. Кто не знает, что дом охвачен огнем, не побежит из него; так и кто не знает своего окаянства, не позаботится о спасении. Это есть первая истина о себе; всякая другая имеет уже примесь лжи и тем более, чем более питает са­модовольство. Предметы сего знания сами собою определяются историей человека. Со­творен он по образу Божию, для славы Божией и непрестанного блаженства взамен отпадших и отверженных духов, основавших в себе и из себя ад. Но завистию диаволею преступил он заповедь, подвергся осуждению и клятве, расстроил свою душу и тело, подчинился прельстителю и, бедствуя на земле, состоит в опасности по смерти быть в том же аду, кото­рый населен духами, отступниками и их кня­зем — сатаною. Итак, христианин должен со­держать в мысли, что он был в состоянии па­дения, состоял под клятвою Божиею, был бе­зответен пред Ним и растлен сам в себе, под­лежал власти, насилию и злобе сатаны, был не­минуемым оброчником и смерти, и ада. Все сие и ясно знать, и содержать во внимании долж­но христианину даже после того уже, как он избавлен от всех сих бед. Ибо сам по себе он действительно таков всегда. Если теперь он стоит вне сего гибельного порядка, то потому, что держится благодатию, хотя, как над без­дною пламени, в каждое мгновение готов будучи отпасть и пасть снова на прежнее. Сово­купностью таких мыслей, воспринимаемых сердцем, образуется и поддерживается чувство опасности своего положения, своего бессилия • и беспомощности, аще не Господь. Это обязы­вает христианина далее пребывать в крайнем самоуничижении, смирении и оставлении себя ниже всякой твари, даже бездушной, не толь­ко одушевленной; заставляет беспрерывно взывать: Господи, спаси мя, погибаю. И такие чувства не раз или не два надо воспроизвести, а иметь их постоянно в себе утвержденными и укорененными, как бы претворившимися в естество. Теряющий их выходит в мгновение из строя спасающихся, ибо все спасающиеся так думают и так чувствуют. Потому долг вся­кого всячески возгревать их в себе. Делать сие может всякий как умеет. Но лучшая и действи-тельнейшая наука им есть самая жизнь хрис­тианская. Это самое сильное и постоянное средство, так что, можно сказать, вся жизнь христианина истинного есть не что иное, как непрерывное восхождение на высоту сознания своей бедности и чувства самоуничижения. Чем больше кто растет в добродетели, тем больше сознает, чувствует, что он ничто. А из сего какое истекает обилие добродетелей! Тут смирение, самоукорение, неосуждение других, безгневие, непрекословие, невозмущаемый покой. Но за то от Бога непрестанное прите-чение тайных духовных утешений и обилие благодати, а от других христиан любовь и жи­вое соединение. Кто же не имеет сего, у того и с тем бывает все противное.
б) Обязан знать и возрастать в познании неисследимого богатства Господа нашего Иисуса Христа, пришедшего в мир грешников спасти. Одно познание своего окаянства и бес­силия, с безответностию и страхом за жизнь и судьбу вечную, безотрадно. Оно приносит только скорбь и тоску, которые, если не ра­створяются другими утешительными чувства­ми, расслабляют, а не оживляют, и, что неда­леко, оно может ввергнуть в отчаяние неис­ходное. Кто на этом одном останавливается, тот останавливается как бы на половине дела и, следовательно, не делает ничего. И истины нет здесь: ибо на самом деле не беден только есть человек и погибающ, но есть и обогаща­ем, и спасаем — есть такое устроение от Гос­пода и Бога нашего, по которому над челове­ком гибнущим простерто Божественное осене-ние благодати. Потому познавать сие есть не­пременный долг всякого христианина и, поелику все сие сосредоточивается в Господе Иисусе Христе, познавать Его. Предметы сего познания тоже определяются самим устроени­ем благодатных действий. Милосердый Бог обетовал погибающему послать Спасителем Сына Своего, Который по исполнении времен действительно пришел, воплотился, страдал, крестного смертию принес жертву за грехи всего мира, воскрес и всех воскресил, разру­шил ад и связал сатану, вознесся, воссел одес­ную Бога Отца, где и ходатайствует за нас, и властвует над всем, как Царь приявший власть на небеси и на земли. Так должно знать и по­знать, что Господь Иисус Христос есть жерт­ва за нас, живот наш, Царь наш, истнивший силу диавола, смерти и ада. Отсюда, далее, памятовать и содержать в мысли, что было такое дивное и изумлющее дело Божие, были потрясены небо и земля; благоговейно раз­мышлять и углубляться во все совершение спасения, особенно в страшные страсти и последовавшую затем славу Господа: что это, как, для чего, какая в этом сила? Чаще приво­дить сие на мысль, особенно в среду, пяток и воскресенье, радоваться и утешаться тем, что есть так. Такими занятиями само собою будет расти познание Господа; но ревностный присоединит к нему частое прочитывание Еван­гелий и пророчеств, паче же всего молитву о благодатном введении в тайны спасения. Кто уразуме ум Господень? — вопрошает апостол и как бы в ответ на то прибавляет: мы же ум Христов имамы (Рим. 11:34; 1 Кор. 2:16). Ис­тинное познание Господа совершается в тай­не духа и, можно сказать, не столько понима­ется, сколько чувствуется так, что на то нет ни слов, ни изображений. Только оно беспредель­но сладостно, как уверяет апостол, который все счел ни во что за превосходящее разуме­ние Христа Господа (Флп. 3:8), который всех побуждает восходить к такому разумению и о всех молился, чтобы открыта была им глуби­на, широта и высота премудрости, явленной в устроении нашего спасения (Еф. 3:18).
в) И таким образом возгревать в себе веру в Господа Спасителя. Ибо когда в одном и том же духе встретятся и познание своего окаян­ства и бедности, и познание Господа Спасите­ля, то, естественно, они сочетаваются между собою и растворяются, как вода с сухою землею или как две сродные стихии. Чувство бе­зответности восходит к Господу пожершему-ся, чувство расслабления и растления прием­лет Господа — живот наш; страх смерти, ада и диавола исцеляется познанием Господа, Царя нашего и победителя их. Каждое чувство скор­бное находит себе соответственное врачевство в Господе. Из сего-то сочетания и рождается, как дщерь их небесная, истинная вера в Гос­пода Спасителя, которая потому и есть не одно познание Господа, не одно познание своего ничтожества, а то и другое совместно, и не одно подле другого, а одно в другом. Как в химическом сродстве один элемент входит в другой, так и они сорастворяются взаимно. Безответный прибегает к Распятому, как жер­тве, и приемлет оправдание; растленный — к Господу-Животу и оживляется; плененный — к Господу-Царю и Победителю и освобожда­ется. Вера есть внутреннейшее благодатное в нас действие, коим на наше ничтожество и бедность переносится полнота Христова и усвояется нам. Это есть акт всемогущий, твор­ческий, ибо им совершается новая тварь в нас, наш дух сочетавается со Христом и рождает­ся из того в нас новый, потаенный человек. Из сего видно, что в составе истинной веры со­крываются следующие, более чувствуемые, нежели выражаемые, слитно объединенные, а не разделенные расположения: я-погибающий погиб бы навеки, но Господь Иисус Христос, отнявший все зло, лежащее на роде человечес­ком, восприял меня, и Им я спасаюсь. Вера зрит Господа единственным источником своего об-лаженствования, исчезает в Нем сердцем, объемлет Его любовно, живет Им одним и для Него одного; ибо чувствует, что если бы не Он, то все бы погибло. Так содержать и чувство­вать есть постоянный долг христианина. По­нятно теперь, почему для поддержания и возгревания в нас такой веры считаются необхо­димыми, с одной стороны, возрастающее по­знание своего окаянства и бедности, а с дру­гой — познание Спасителя и дел Его. Ими греется дух веры, ими же рожденный и из них составленный. Но как капля воды составляет­ся из частей кислорода и водорода переходом сквозь них искры электрической, так и вера в первый раз рождается таинственным некото­рым прикосновением Господа, к сердцу, под­готовленному к вере через познание себя и Господа, как это Он дает разуметь словами: толку, вниду и вечеряю (Апок. 3:20). Познани­ем себя и Господа отверзается сердце; затем входит Господь Сам и вечеряет, то есть насы­щает душу Своими благами, вследствие чего и изрекается в глубине духа человеческого, как Фомою по осязании Господа: Господь мой и Бог мой (Ин. 20:28). Это первый голос веры и верный ее символ.
Но как первоначально родилась вера таин­ственным прикосновением Господа к сердцу, так и поддерживаться она может и должна сим же прикосновением, которого верующие спо­добляются в приобщении Святых Тайн и в пламенной молитве, которая в истинном смысле и силе есть не что иное, как беспрерыв­ное повторение первоначального возношения к Господу и первого Его присещения. Из нее, как из горнила, каждый раз христианин выхо­дит обновленным. Вот почему в наставлени­ях святых отцов, всех вообще, заповедуется беспрерывно вращать в устах молитву к Гос­поду: Господе Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя… — вращать так же часто, как ча­сто дыхание, к которому некоторые и прино­ровляли ее. Отсюда, по противоположности, гаснет вера от забвения своей бедности, от ос­лабления познания Спасителя и прекращения молитвы Иисусовой.
Так совершается и поддерживается сочета­ние сердца с Господом Спасителем верою. В заключение предлагается всякому прочесть следующее место из Апокалипсиса, в котором все сказан­ное пред сим совмещено и изрекается от лица Самого Бога: Зоне глаголеши, яко богат есмъ, и обогатихся, и ничтоже требую, и не веси, яко ты ecu окаянен, и беден, и нищ, и слеп, и наг. Со-вещаю тебе купити от мене злато разжжено огнем, да обогатишися: и одеяние бело, да об-лечешися: и да не явится срамота наготы твоея: и коллурием памажи очи твои, да види-ши. Аз, ихже аще люблю, обличаю и наказую: ревнуй убо и покайся. Се стою при дверех и толку: аще кто услышит глас Мой, и отверзет двери, вниду к нему, и вечеряю с ним, и той со Мною. Побеждающему дам сести со Мною на престоле Моем, якоже и аз победих, и седох со Отцем Моим на престоле Его. Имеяй ухо, да слышит, что Дух глаголет Церквам (Апок. 3).

О Евангельской спасающей вере
Евангелие — слово греческое, и оз­начает благоприятную и радостную весть, то есть проповедует Христа, Сына Божия, при­шедшего в мир спасти грешников, как в утеше­ние грешникам апостол Христов написал: «Вер­но и всякого принятия достойно слово, что Хрис­тос Иисус пришел в мир спасти грешников» (1 Тим 1:15). И Сам Христос о Себе объявил: «Сын Че­ловеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Лк.19:10). Итак, какая весть может быть нам, грешникам, более приятной, чем слышать проповедуемое отпущение грехов даром, вме­сто гнева Божия — милость Божию, вместо проклятия — благословение Божие, вместо осуждения — оправдание, вместо ада — отвер­стое царствие небесное, и с Богом Великим, Святым и Вечным — вечное примирение и об­щение (см. Рим 5; 1 Ин 1:3, 7, 9). Воистину не может быть более вожделен­ной для грешников вести. Не так желанны для больных здравие, для алчущих — хлеб, для жаж­дущих — холодная вода, для заключенных — свобода, для пленных — освобождение, для сле­пых и сидящих во тьме — свет, как для грешни­ков, которые подлежали вечному Божиему гневу и отвержению, — отпущение грехов и оп­равдание. Это значит Евангелие, христиане! Эту благоприятную весть приносит нам Евангелие! Этим утешайся, душа, печалью за грехи и стра­хом суда Божия сокрушенная, ибо Бог, по бо­гатству благости Своей, всем грешникам, каю­щимся и верующим во имя Единородного Сына Его, отворил двери милосердия и вечного бла­женства.
Святое Евангелие — это «тайна, скры­вавшаяся от вечности в Боге», по апостольскому учению (см. Еф.3:9; Рим 14:24-25; 1Кор.2:7; Кол.1:26; 1 Петр 1:20), и от начала мира пропо­ведуется. Ибо первому человеку, Адаму, открыл Бог милостивое Свое благоволение о нем, его потомках и роде человеческом, которое выра­зилось через слова, сказанные Богом змию: «Тот твою сотрет главу», («Тот» — подразумевается Христос — благословенное Семя), по общему разумению Святых Отцов и учителей церков­ных (см. Быт 3:15). Это милосердное Божие обещание, как теплый луч солнца сквозь обла­ка и как свет сидящим во тьме, просияло пра­отцам нашим Аврааму, Исааку и Иакову и про­чим и согревало их сердца верою и надеждою на «грядущего» в мир Христа — Солнце Правды (см. Быт 12:3 и прочее; Быт 49:10 и прочее). Потому Христос сказал иудеям: «Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой», то есть во пло­ти, «и увидел», то есть верой, «и возрадовался» (Ин 8:56). А что об Аврааме разумеется, то и о про­чих праотцах и отцах, в Ветхом Завете пожив­ших и спасшихся . Отсюда правильно заключить, что и в Вет­хом Завете проповедовалось святое Евангелие. Ибо все, что в том Завете обещало отпущение грехов, наше с Богом примирение и благодать возрождения, — то относится ко Христу и Евангелию. И сами те жертвы, как предзнаме­новавшие Христа, заклавшегося за спасение мира, означают Евангелие. Ибо не сами собой жертвы те очищали грехи людские, но очищал Христос, предзнаменованный теми жертвами. «Невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов унич­тожала грехи», — говорит апостол (Евр.10:4). «Иисус Христос вчера и сегодня, Тот же и вовеки. Агнец (Иисус Христос) заклан в жертвах от сложения мира» (силою и действием, не самим де­лом) (Откр.13:8).
Начало евангельской спасающей веры. Дело закона — обличать, немощь показывать и гневом Божиим устрашать и осуждать законопреступников. Дело же Евангелия — немощь врачевать, Хри­ста-Врача показывать, утешать, страх отнимать и благодать Христову обещать. Поэтому нуж­но, чтобы евангельская вера в сердце зачалась. Нужно из закона познать немощь свою, гнев Божий, проклятие, суд и осуждение, следую­щее грешникам, и почувствовать то в сердце своём. И так вера в сердце, этим страхом, как огнем, очи­щенном и предуготованном, от Духа Святого зачинается. Ибо эта вера — дар Святого Духа.
Поэтому святой Предтеча, уготовляя путь Христу, Сыну Божиему, Который должен был выйти с Евангелием Своим, начал проповедь свою от закона, которым обличал грехи чело­веческие, и судом Божиим устрашал их сердце. «Уже и секира при корне деревьев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Мф.3:10). Потому и вопроша­ли его народы: «Что же нам делать?» (Лк.3:10,12,14). Так и в Деяниях Апостольских пишется, что народ, после проповеди апостола Петра, в ко­торой он доказывал, что распятый Иисус — Мес­сия Христос, Отцом обещанный, и добавил: «Твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли» (Деян.2:36), — услышав, умилился серд­цем и сказал Петру и прочим апостолам: «Что нам делать, мужи братия» (Деян.2:37)? Узнали свой грех, почувствовали от этого и гнев Божий, и так совета просили: «Что нам делать, мужи братия? Итак, охотно принявшие слово его», как там же пишется, крестились (Деян.2:41).
Так закон предуготовляет путь к Евангелию и ведет ко Христу, Который в Евангелии открыва­ется как Врач немощных, Утешитель печальных, Спаситель грешных, Надежда отчаявшихся в себе и своих силах. Отсюда следует, что спаса­ющая евангельская вера — это не что иное, как утешительное восприятие Евангелия, в сердце соделоваемое Святым Духом, или это сердеч­ное упование и несомненная надежда на бла­годать Божию, даром, ради Христа обещанную, то есть надежда на отпущение грехов и вечную жизнь.
Поэтому начинающий веровать может быть уподоблен немощному, который, видя свою неисцелимую болезнь, желает и ищет искусно­го врача. Так грешник, видя через закон свою греховную немощь, от которой своей силой никак не может освободиться, желает и ищет врача, который бы смог его от той немощи освободить. Такой Врач открывается ему в Еван­гелии — это Христос, к Которому он прибегает, ищет от Него исцеления, и милостиво исцеля­ется.
Еще уподобляется плененному, который ищет избавителя. Так грешник, плененный дья­волом, от которого избавиться своей хитростью и разумом никак не может, ищет и желает из­бавителя, и такой Избавитель представляется ему в Евангелии — Христос, Который Сам го­ворит: «Если Сын освободит вас, то истинно сво­бодны будете» (Ин 8:36), — и признавая Его за Избавителя своего, освобождается от ига дья­вольского.
Опять же уподобляется убегающе­му от страха и ищущему безопасного места и защиты. Так грешник, желая убежать от страха Суда Божия, осуждения и ада, ищет защиты и безопасного места, но не находит, ибо никуда невозможно укрыться от Суда Божия. Такое место убежища открывается ему в Евангелии — Христос, верою в Которого безопасно скрыва­ется от суда Божия и гнева, грядущего на всю вселенную.
Опять же уподобляется малому от­року, который нагим стоит перед матерью сво­ей и просит одеяния. Так грешник, лишенный одежды правды и спасения, стоит и ищет при­крытия наготе своей, но не может найти. Такая одежда, одежда оправдания, открывается и по­казывается ему в Евангелии. Это правда Хрис­това, которую верою даром приемлет, и при­крывается нагота его и срамота.
Христос, Сын Божий, представляется нам в Евангелии как Врач, ибо врачует немощи наши. Представляется нам как Избавитель и Искупитель, ибо Кровью Своею искупляет и избавляет нас, верующих в Него, от дьявола, греха, ада и прочего бедствия. Представляется нам как град и место прибежища и Ходатай, ибо прибегая к Нему с верою, спасаемся от гнева Божия, и «мы имеем Ходатая пред Отцом, Иису­са Христа» (1Ин.2:1; Рим 8:34). Христос пред­ставляется нам в Евангелии как оправдание наше, ибо Его правдой прикрываемся и оправ­дываемся, чтобы не явиться нагими и скверны­ми перед святейшим Лицом Божиим, о чем ниже будет сказано яснее. Потому Сам Хрис­тос о Себе говорит: Отец Небесный « послал Меня благовествовать нищим, исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу» (Лк4:18).