ХРАМ. СВ. НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА В ПОС. НИКОЛО-ПРОЗОРОВО

О необходимости обличения

В начале этой статьи мне нужно нечто объя­вить читателю.

  1. Здесь я не положил рассуждения своего о грехах всем известных, которыми все, и самые грубые люди и народы, гнушаются, как-то: раз­бой, явное насилие и ограбление, убийство,
    блуд, прелюбодеяние и прочее. Ибо всякий естественным законом и совестью убеждается от таких грехов беречься, и по совершении какого-нибудь из таких грехов согрешившего не перестает мучить совесть, хотя и всяким грехом она уязвляется, особенно, когда человек старается хранить ее неповрежденной. Совесть и естественный закон согласны Божиему писанно­му закону, и потому, как этот законопреступни­ка обличает, так и тот согрешившего не оставляет в покое, а непрестанно мучит его. Это же разумеется о тех особенно, которые по правилу ее и закону Божию стараются жизнь свою проводить. Ибо в совести, грехами замаранной, и великие грехи едва усматриваются, так, как в закопченном зеркале и лица, и по­роков своих не видит смотрящий в него.
  2. Здесь полагается рассуждение наиболее о таких пороках, которые и других пороков причиной бывают и которые, тем не менее, нынеш­ний век, как увидишь, и пороками не считает.
  3.  Еще объявляю читателю, что здесь я ста­рался показать мерзость и тяжесть греховную в рассуждении о грехах для того, чтобы хранящие должность христианскую береглись от греха, а согрешающие отстали от него. И рассуждени­ем моим не лица хулятся, но осуждаются и об­личаются пороки, которые теми лицами обла­дают. Всякий грех — в человеке, поэтому надо упомянуть и о человеке, в котором он живет и которым обладает, хотя все слово ко греху, а не к человеку самому должно относиться. Как соль червей из вещества гонит или до гнилости не допускает, хотя сама и растворяется в веществе; или как лекарство принимается с намерением выгнать болезнь из человека, хотя и внутрь че­ловека принимается, так и обличение, хотя на человека нападает и совесть его уязвляет, но намеревается отогнать грех, которым облада­ем бывает человек, дабы, узнав грех и тяжесть его пагубную, постарался благодатью Божией от него освободиться. Надо непременно познать грех и мерзость его тому, кто хочет истинно покаяться и так спастись. Без познания греха истинного пока­яния не бывает, как без познания болезни не бывает исцеления. Как же может познаться грех, если мерзость и тяжесть его грешнику пе­ред глазами не представится? Поэтому никто не должен гневаться на обличительное слово, тем более на такое, которое о всяком человеке обобщенно говорится, ибо оно грехи обличает, а не самого человека, как и лекарство против болезни, а не против человека. Без болезни не нужно и лекарство, и где греха нет, там не по­требно и обличение. Оставь грех, тогда и обличение касаться тебя не будет, ибо не будет того, в чем оно обличает. Обличение подобно зерка­лу, которое показывает пороки на лице; а если пороков на лице не будет, то и не покажет их. Не гневаешься на зеркало за показание пороков твоих — не гневайся же и на обличительное сло­во, которым пороки души твоей показываются. К тому же, когда гневаешься на обличение, во­обще бываемое, то тем показываешь, что и со­весть твоя тебя обличает в том, о чем слово. Слово обличительное сходно с совестью. Откуда бывает, что, когда в собрании говорит­ся о каких-то грехах, имеющие их трогаются совестью и какие-нибудь на себе показывают знаки. Что вне слово, то внутри совесть обли­чает; и что вне слово, то внутри совесть хвалит. Два этих свидетеля как сходны и согласны меж­ду собой, так и верны, и солгать не могут, но всегда истину свидетельствуют, и что один, то и другой показывает. Один хвалит добродетель и другой. Один обличает грех и другой. И как здесь, в веке этом, так и в последний день на Страшном Суде будут достоверными свидетеля­ми и обличителями грехов человеческих. Поэто­му, дабы и слово и совесть твоя здесь и на том суде тебя не обличали, оставь грехи и покайся истинно. Тогда как внутреннего обличителя не будешь иметь, так и словесное обличение ка­саться тебя не будет. Тогда будешь покоен и мирен, хотя все тебя будут хулить и проклинать. Чистая совесть — достовернее свидетельств всех людей и одна только есть истинный покой внутренний, без которого человек спокоен быть не может, хотя бы и извне никак не был беспо­коим.
  4. Лучше тебе здесь, в мире этом, и тайно внутри себя и перед собой одним обличение претерпеть, и оставить грех и покаяться, и так спастись, нежели на всемирном том суде обличиться и постыженным отослаться во тьму кро­мешную, «где будет плач и скрежет зубов». Ибо что здесь в совести заглажено будет, то и там не явится. «Мирись здесь с соперником твоим, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу» (Мф.5:25), к чему вся­кое обличительное слово намеревается, то есть, чтобы на том всенародном позорище грешник не обличался праведным Судией. А кто не очи­стит совести и не загладит в ней грехов, тот не­пременно обличится там и увидит все свои гре­хи перед собой представленные, по неложно­му Божиему слову: «Обличу тебя и представлю пред лицем твоим грехи твои» (Пс.49:21). Тогда всякий грешник нераскаянный услышит: «Вот человек и дела его»! Вот человек, который христианином назывался, но христианских дел не творил; «говорил, что знает Бога, а делами отре­кался от Него» (Тит.1:16); «имел вид благочестия, силы же его отрекался!» (2Тим.3:5) Услышит же перед всем миром, Ангелами и людьми и так покроется стыдом. Надо оставить то, за что внутри совесть и вне слово Божие обличает, и сокрушенным сердцем покаяться, чтобы не обличиться там, где покаяние места не имеет.
  5. Обличение, когда одному какому-то лицу бывает, должно не смягчать слова, а разъяснять важность греха, чтобы, в грехе утвердившись, не погиб; тем более то делать должно, когда бывает обличение вообще, без поминания лиц, чтобы не на ласкательство, а на обличение было простираемо слово. Потому и незачем гневать­ся на обличение, даже и на то, которое прямо в лицо бывает, а тем более на то, которое вообще говорится. На лекаря не гневается никто, что жестокое лекарство подает для излечения тела. Зачем же нам гневаться на того, кто хочет душу нашу исцелить и жестоким словом, как жесто­ким лекарством, грех из нас выгнать? Кому не тяжко было решить, тому пускай не будет тяж­ко и обличение в грехе слышать, и так покаять­ся. Когда оставишь грех, в котором обличаешь­ся, тогда познаешь, сколь полезно было тебе обличение; тогда не только не будешь гневать­ся на обличившего, но и благодарить его будешь, как больной, освободившись от болезни, благодарит лекаря. Чего я и тебе усердно желаю.
  6. Иной грех от немощи, иной от произволения, предрассуждения и против совести бывает. От немощи грех, которому и благочести­вые люди подлежат, легко и ласково обличать должно. Но грехи, против совести и от произ­воления творимые, а особенно застарелые и в обычай вошедшие, требуют жестокого и стро­гого обличения, как застарелая болезнь — горь­кого и жестокого лекарства. Такие грехи явно к погибели ведут грешников и не могут иначе, как жестоким наказанием с помощью Божией отогнаться. Строго должно таковых обличать, дабы этим гласом, как громом, пробудились ото сна греховного и сотворили истинное покаяние. Надо везде истину говорить и не молчать о том, что должно говорить. Грех, по надлежащему неоткровенный и необличенный, или за грех не почитается, или за легкий вменяется, хотя грех в себе такую тяжесть имеет, что и малый может погрузить грешника на дно адово, ибо всякий грех против величества Божия бывает. А когда за грех не почитается или легким быть судится, то и неисцелен пребывает, что весьма опасно.
  7. От этой статьи, в которой некие грехи перечисляются и разъясняются, несколько можешь познать, читатель, какое великое ра­стление и зло носит внутри себя человек, ко­торый по образу Божиему и по подобию со­творен, и был свят, чист, непорочен, праведен и был жилищем Святого Духа; но советом зло­го и лукавого духа и ядом змеиным влитым так растлился, что «сравнялся со скотом» (Пс.48:13), — чего довольно оплакать не можем. Что в че­ловеке, благодатью не обновленном, видится, кроме скотского? В скоте видится нечистота — та же и в человеке, даже еще и большая и мерзостнейшая. В скоте обжорство — то же и в че­ловеке. В скоте хищение примечается — то же и в человеке. В скоте лютость, свирепство, гнев, злоба и ярость — то же и в человеке. В скоте зависть — та же имеется и в человеке. В скоте лукавство и хитрость видим — то же и в челове­ке, и прочее. Вот каков человек сам по себе! И, что жалостнее и плачевнее, какие страсти бес­чинные во всех бессловесных рассеяны, те в одном человеке имеются. Так обезобразился бедный человек, которому захотелось иметь Божию честь! Страшно описывает Святое Писание невозрожденного человека и перед глазами нашими представляет, чтобы отсюда познали бедность, окаянство и яд смертный, кроющийся в сердце нашем: что видишь в другом, то и в тебе имеет­ся, хотя и не является вне. Там, то есть в Писа­нии, видим, что человек невозрожденный то «порождением ехидны», то «лисом», то «свиньею» на­зывается; то «льву», то прочим животным уподоб­ляется из-за злонравия своего, которым сходен и сообразен тем бессловесным. Отсюда должен всякий заградить уста и молчать, каким бы име­нем ни был назван. Всякого бесчестного нарицания достоин человек, ибо, хотя всякого зла не делает снаружи, но внутри всякое зло но­сит, которое при случае и снаружи или вовне является.
  8. От этого гнусного источника проистека­ет, что и сами возрожденные, благочестивые и святые чувствуют брань в членах своих, и хотя подвизаются против того зла, однако часто «доб­рого, которого хотят, не делают» (Рим.7:19); и молятся об оставлении грехов Небесному Отцу: «Остави нам долги наша»; и со всей святой Цер­ковью вопиют к Богу: «Господи, помилуй»! — и от суда Его праведного к милосердию Его при­бегают: «Не войди в суд с рабом Твоим, ибо не оправдается пред Тобою никто из живущих» (Пс.142:2); и оплакивают окаянство это с апосто­лом: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим.7:24).
  9. Отсюда заключается, что оправдание наше пред Богом и вечное спасение состоит в одном милосердии Отца Небесного, заслугах Христовых и вере, которая Его, как Искупите­ля и Спасителя своего, с радостью признает и святейшие Его заслуги с любовным и благодар­ным, смиренным и к послушанию готовым сер­дцем, как целительное и спасительное лечение, к смертельной своей немощи прилагает.