О познании собственных грехов

Казалось бы также, что и обращение от себя к Богу должно быть делом и не трудным, и не многосложным, как, например, обращение с запада на восток. Но ведь грешник, приступающий к Богу, не есть лицо от Него независимое и приближается к Нему не так, чтобы за ним ничего не было. Нет, он тот же, что беглый раб, возвращающийся к своему господину, что виновный, являющийся пред лицом царя судии. Надо посему приступить так, чтобы быть приняту. В человеческих порядках господин принимает раба и царь возвращает милость виновному, когда, приступая к ним, каждый из них сознает вину свою, раскается в ней и даст искреннее обещание быть вперед совершенно исправным.

То же и в возвращении грешника к Богу. Он будет принят Богом, если

• сознает свои грехи,
• раскается в них и
• положит обет не грешить.

Это — необходимые акты в сердечном воссоединении с Богом, от которых зависят твердость в новой жизни, совершенство в ней и благонадежность неизменного действования по ее требованиям. Блудный сын, возвращаясь к отцу, говорил: реку: согреших — сознание греха; несмь достоин — окаявание себя; приими, яко единого от наемник — обет работать. Итак, возвращаясь к Богу:

Познай свои грехи

И в возбуждении решимости оставить грех знал ты, что грешен, ибо иначе какая нужда замышлять перемену жизни? Но эта грешность представлялась тогда в смутном виде. Теперь надобно определительно разузнать, что именно грешно и в какой степени, — ясно, раздельно, как бы численно узнать свои грехи, со всеми обстоятельствами, умаляющими или увеличивающими греховность действий: критически пересмотреть всю свою жизнь, с судом строгим и нелицеприятным.

Для сего поставь, с одной стороны — закон Божий, а с другой — собственную жизнь, и смотри, в чем они сходны и в чем несходны. Бери ты свое дело и подводи его под закон, чтобы видеть, законно ли оно; или бери закон и смотри, осуществлен ли он в твоей жизни. Чтобы ничего не опустить в сем важном деле, держись в нем какого-либо порядка. Сядь и припомни все обязанности твои в отношении к Богу, ближнему и к самому себе и потом просмотри свою жизнь по всем сим отношениям. Или — разбирай заповеди десятисловия и заповеди о блаженствах, одну за другою, со всеми их приложениями, и смотри — такова ли твоя жизнь. Или — читай главы Святого Евангелия от Матфея, где Спаситель излагает закон собственно христианский, также послание святого Апостола Иакова, последние главы посланий святого Апостола Павла, в которых сокращенно излагаются обязательные для христианина дела, например: с 12-й главы Послания к Римлянам, с 4-й главы Послания к Ефесеям, и прочее. Последние особенно важны тем, что изъясняют дух христианского жития. Сей дух ясно и сильно выражается и в Первом послании святого Иоанна Богослова. Читай все это и поверяй жизнь свою, такова ли она. Или, наконец, возьми чин последования исповеди и по нему обсуди свое поведение. Жизнь свою и дела рассматривай не как только дела человека, но как дела человека-христианина, и притом в определенном звании и состоянии.

Вследствие такого пересмотра своей жизни откроется бесчисленное множество дел, слов, помышлений, чувствований, желаний беззаконных, коим не следовало быть, а они допущены, — множество таких, кои следовало сделать, а они не сделаны, да немалое число и из деланных по закону окажутся оскверненными, по нечистоте побуждений. Соберется всего этого бесчисленное множество, а может быть, и вся жизнь окажется составленною из одних дел недобрых. Главное, что надобно иметь в виду на сей первой степени познания своей греховности, — это есть точная определенность дел. Как послужной список пишется с численною определительностию, так и список дел своих каждый в уме своем должен вообразить с такою же определенностию — со всеми обстоятельствами времени, места, лиц, препятствий и прочего. Если самоиспытание у нас остается бесплодным, то это потому, что мы делаем только общие обзоры.

При всем том, однако ж, на сих дробностях останавливаться не должно, а надобно проходить далее по пути греха, или глубже входить в греховное сердце. Под делами, словами, частными помышлениями, пожеланиями и чувствами лежат постоянные расположения сердца, составляющие характеристические черты наши. Иные дела наши случайно прорывались, иные же исходили из сердца, и с такою силою, что их остановить не было сил, а иные делались непрестанно, обратились как бы в закон. Такое раcсмотрение даст нам знать, каких дел производители скрываются в сердце и рождают постоянный, оттуда возникающий, позыв на них. Это и суть склонности греховные. Раскрывая их, мы разоблачим строй нашего сердца, число и взаимное сочетание склонностей его.

Когда это будет сделано, не может укрыться и главная, всем заведывающая, страсть. Известно, что корень всех грехов есть самолюбие. Из самолюбия выходят гордость, корыстность, сластолюбие, а от этих — все другие страсти, между которыми главных считают восемь, а прочим, производным, и числа нет. У всякого грешника есть все страсти — иные на деле, другие в зародышах, — потому что у всякого, кто грешит, заправляет делами самолюбие, семя всех страстей или склонностей греховных. Но не у всякого все они раскрываются в равной степени: у одного преобладает гордость, у другого — сластолюбие, у третьего — корыстность. И гордый не чужд чувственных удовольствий — но ничего, если и не придется иметь их. И своекорыстный думает о себе высоко — но ничего, если иногда из выгод придется поступить и низко. И сластолюбец любоимателен — но ничего и ущерб, если им покупаются утехи. Так у всякого одна главная страсть. Все другие стоят в тени, в подчинении ей, и ею управляются, не смея властно действовать наперекор главной страсти. Все склонности и порочные привычки, открытые уже человеком в себе, оттеняются одною какою-либо страстию и ею воодушевляются. Она есть то, в чем наиболее качествует и воплощается в его лице корень всех зол — самолюбие. Познанием ее и должно завершиться сознание своей греховности.

Так наконец познаешь и корень своей греховности, и ближайшие его порождения — склонности, и порождения дальнейшие, многочисленные дела, — вообразишь всю историю своей грешности и напишешь ее, как на картине.

Раскаяние

Познав свою грешность, не будь холодным ее зрителем, но старайся возбудить и соответственные ей спасительные чувства сердечного раскаяния. Казалось бы, что чувства эти тут в тебе и родятся, как только познаешь грех, а на деле не всегда так бывает. Сердце грубеет от греха. Как чернорабочий грубеет от своей работы, так грубеет и человек-грешник, сам себя продающий в черную работу греха — копать рожцы и питаться ими. Потому и здесь надо работать над собою, чтобы раздражить чувства раскаяния.

К сим чувствам переходят чрез чувство виновности в грехах и безответности в них. Чувство виновности стоит на средине между познанием грехов и покаянными чувствами и само посредствуется обличением себя.

Начни же прежде обличать себя — и обличи. Устрани все из внимания и оставь себя одного с своею совестью пред лицем Бога — Судии всевидящего. Раскрой, что ты знал, что не должно, и, однако ж, похотел; мог и похотевши отстать — и не употребил в свое благо своего самовластия: и разум, и совесть были против, и совне препятствия были, но все эти вразумления презрены тобою. Так сделай в отношении к каждому греху. Увидишь, что всякий грех делан самоохотно, с сознанием его грешности и еще с усилием в преодолении препятствий, — и совесть заставит тебя беспрекословно сознаться в виновности. Лукавство грешного сердца начнет, может быть, изобретать извинения — то в немощи естества, то в силе темперамента, то в стечении обстоятельств, то в напоре житейских отношений — не слушай. Все это могло усиливать влечение ко греху, но согласия на грех никто никогда вынудить не может — оно всегда есть дело произволения. Сказал бы: «Не хочу» , — и всем искушениям конец! Наперекор этим непщеваниям вины о гресех, раскрой пополнее твои личные отношения: кто ты, где, когда и как грешил, чтобы открыть, сколько грешен грех именно твой, в твоем лице и в твоих обстоятельствах, — и во всем увидишь не поводы к извинениям, а моменты, увеличивающие твою виновность. Предел, до которого должно доводить дело самообличения, есть чувство безответной виновности — состояние, в котором скажется в сердце: «Ничего не имею в оправдание — виноват».
В этом действии обличения совестию человек утвердит за собою один грех за другим, и скажет: «И в том виноват, и в другом, и в третьем, во всем, во всем виноват», — облечется в свои грехи и станет чувствовать, что они лежат на нем всей своею тяжестию. В познании грехов можно еще представлять их вне сущими; в обличении же они зрятся внутрь именно нас самих и тяготят, и тем больше тяготят, что мы безответны в них. Дошедши до сего пункта, что остается сказать грешнику, кроме: «Окаянен аз! И то не хорошо, и это худо, я сам виноват в том, что это не хорошо и что оно во мне есть».

Как только произнесет человек в сердце своем: «Окаянен аз», — тотчас начнут возрождаться в нем, одно за другим, болезненные чувства раскаяния в грехах. Ему и стыдно, что вдался в такие низкие дела, и досадно, что поблажил себе и поддался своему злому произволу, и болезненно, что довел себя до такого нравственного расстройства, и страшно, что оскорбил Бога и поставил себя в такое опасное положение и во времени, и в вечности. Чувства сии сменяются одно другим, и человек горит в них, как в огне. Он зрит себя висящим над бездною и в чувстве нисходит до состояния отверженных. Безотрадное томление дает проход и чувству безнадежности. И вот точка, на которой схватывает иногда человека-грешника бес отчаяния, внушая: вящшая (большая — Ред.) вина твоя, еже оставитися тебе.

В большей или меньшей степени испытывает эти чувства всякий грешник. Нечего жалеть, что они есть, а надобно желать, чтобы они были, и были посильнее. Чем больше горит в них человек и чем сильнее горение, тем спасительнее. В силе сего горения — основание будущей исправности. Тут узнает сердце, сколь сладок плод греха, и в этом почерпает крепость отвращаться от обаяний его.

Обет не грешить

Чувства раскаяния, очевидно, имеют разлагающее действие. Слово некое проходит до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судит помышления и мысли сердечные. Но цель, для чего производится сие в человеке благодатию Божиею, не та, чтобы только разорить, но чтобы, чрез разорение старого, создать новое. Это новое засеменяется веянием надежды на возможность все поправить. Есть возможность исправить неисправное и возвратить потерянное, только возьмись за дело. Казалось бы, что от чувств раскаяния — прямой переход к обету: «Итак, отвергаю грех и даю обещание работать единому Богу в исполнении Его заповедей». Но дающему такой обет надо быть уверену, что, с одной стороны, прежняя его неисправность прощена может быть, а с другой — что он может получить силы в помощь к устоянию в обете. Вот почему положение обета работать Господу посредствуется благонадежностию на помилование и на получение помощи свыше; а сия благонадежность производится верою в Господа Спасителя, Коим на кресте рукописание грехов наших разодрано и, по вознесении, поданы нам все Божественныя силы, яже к животу и благочестию (2Пет.1,3). Без сей веры и порождаемого ею благонадеяния томимый сокрушительными чувствами раскаяния идет путем иудиным. Вот когда для человека Крест Спасителя действительно есть якорь! Влаясь, как над бездною, в болезненном сокрушении о грехах, зрит он его единственным спасителем, за него емлется всею силою веры и упования и из него черпает силу воодушевления на положение обета. Как утопающий крепко берется за дерево, так кающийся — за Крест Христов, и чувствует, что уже не погибнет. Обыкновенно мы знаем силу крестной смерти Господа, а прошедший это болезненное раскаяние во грехах чувствует ее, потому что она становится элементом жизни его.

Итак, томимый чувствами раскаяния и уже колеблемый безнадежностью, подвигаясь к желанному обету:

• Прежде поспеши воскресить живую веру в силу крестной смерти Христа Спасителя. Все грехи всех людей пригвождены ко кресту, а следовательно, и твои. Оживи сию уверенность, и на сердце твое повеет отрадою, и возникнет оно к благонадежию тотчас, как согреется сею верою.
• К сему приложи крепкую уверенность и в том, что тебе даны будут силы к исполнению обета, как только приступишь к Таинствам. В них никому нет отказа. Затем они и стяжены Господом, чтобы их раздавать. Эта уверенность приведет в напряжение и твои собственные силы и родит готовность усердно работать при такой помощи. Родится ли обет без уверенности в помощи свыше? Но, с другой стороны, придет ли и уверенность эта, если не помышляется об обете? Тут – взаимодействие.
• И вот когда произойдет у тебя внутри это сочетание уверенности и готовности, давай обет – прочее единому Богу работать все дни живота твоего. Сей сердечный обет, по вере в Господа нашего Иисуса Христа, искренно произнесенный, развеет весь мрак, облегавший душу, и осветит все нити внутренней и все порядки внешней жизни твоей. Здесь заключается завет сердца с Богом во Христе Иисусе. Посему в сем действии прежняя решимость получает истинно христианский характер.

Св.Феофан (путь ко спасению)

В человеческом сердце кроется злонравие, то есть гордость, ненависть, зависть, гнев, злоба, нечистота, сребролюбие, или любостя­жание, славолюбие, честолюбие и всякое зло, от первородного греха появившееся. Все это делает человека злым и нечистым пред очами Божиими. Все это надобно человеку умерщв­лять и не позволять, чтобы в действие прихо­дило, и как разрастающиеся ветви на дереве отрезает садовник, так человек должен отсе­кать бесчинные и богопротивные их движе­ния, и так с помощью Иисуса, Потребителя греха и всей силы вражьей, очищать сердце свое. А чем тщательнее от вышеперечислен­ных скверн очищать себя будет, тем лучше пе­ремена внутреннего состояния будет. Чем бо­лее очищается источник, тем чище вода будет, чем более моется и отирается тело, тем белее бывает, чем более обрезается дерево от вред­ных отраслей, тем большие и лучшие плоды приносит, так и внутреннее состояние тем лучше бывает, чем усерднее его человек стара­ется переменить на лучшее. Но чтобы человеку переменить себя к луч­шему, надобно, во-первых, познать бедное состояние сердца, подобно тому, как хотяще­му исцелиться от болезни надобно прежде по­знать болезнь. Для познания же сего нужно чтение Слова Божия и прочих христианских книг, которые показывают и открывают бед­ность и окаянство сердечного нашего состоя­ния, и учат, как его исцелять и изменять. Нужно размышление о действиях и движени­ях, от сердца происходящих, которое само по себе не что иное, как смрадный бесчиния и злонравия запах издает. А более всего нужно внутреннее и внешнее искушение, ибо как рвотное лекарство показывает кроющиеся ху­дые соки в желудке и извергает, так искуше­ние показывает, что у кого кроется в сердце. И как чирей, хотя и болит и тяжек всегда, но тогда наилучше познается его болезнь и тя­жесть, когда его что-то коснется или ударит, так и человек, хотя и знает, что кроется у него в сердце, но в нашедшем искушении более и лучше это узнает. Искушение все тайное и со­кровенное открывает и человеку самого себя перед глазами его поставляет. Видим эту истину при случаях. Скажи, когда гнев, кроющийся в сердце нашем, по­знаем? Не тогда ли, когда нас обидит кто? За­висть когда показывает себя, разве не при по­хвале и благополучии другого? Похоть нечис­тая от видимой или виденной красоты лица особенно разжигается, негодование и ропта­ние в несчастье и нашедшей беде является. Многие в счастье мужественными и велико­душными себя показывают, но в беде при­шедшей падают, малодушествуют и от боязни отчаиваются. Многие полагают в благополу­чии, что на Бога надежду имеют, но в нашед­шей буре оказывается, что не на Бога, а на че­ловека, на серебро и золото надеются, когда от них помощи ищут в печали. Если же впадаешь в различные искушения, христианин, все это попущением Божиим бывает на твою великую пользу, дабы ты познал из них, что внутри твоего сердца кроется, и так, познав, стал бы себя исправ­лять. Многие льстят себе и считают себя доб­рыми, смиренными, кроткими, но в искуше­нии противное познают. Не унывай же в иску­шениях, но больше Бога благодари, что Он так тебя в познание самого тебя приводит и хочет тебя исправить и спасти.

Видишь, как искушение открывает, что в сердце нашем содержится, а отсюда видно, насколько полезно искушение для познания внутреннего состояния. А познавшему немо­щи свои надобно их исцелять истинным по­каянием, сожалением и призыванием Иисуса Христа, Врача душ и телес, подобно тому, как немощный телом не пренебрегает своей не­мощью, но лекаря призывает и просит от не­го исцеления. Так особенно нам, христианам, видя в се­бе, то есть в душах наших многоразличные недуги, которыми души наши расслабляются и к вечной смерти клонятся, не должно кос­неть, медлить и нерадеть, но призывать Иису­са Сына Божия и от Него исцеления просить. Один Он эти недуги как ведает совершенно, так и исцеляет не зельем, но словом единым. Требуется же и с нашей стороны труд, усер­дие, подвиг и неусыпное старание. Тело не­мощное стараемся лечить, хотя и знаем, что в землю обратится, насколько более об исцеле­нии души заботиться должно, которая бес­смертна. Что пользы тело здоровое иметь, а душу немощную? Лучше телом гнить, а ду­шой здравствовать, нежели телом быть здоро­вым, а душой немощным. Лечи или не лечи тело, однако же сгниет, а если душа здорова будет, то и тело, в воскресение общее соеди­нившись с душой, оздоровеет, и в бессмертие облечется, и в прекрасный вид оденется. Видишь, что значит изменить внутреннее состояние.

Как же может познаться грех, если мерзость и тяжесть его грешнику пе­ред глазами не представится? Поэтому никто не должен гневаться на обличительное слово, тем более на такое, которое о всяком человеке обобщенно говорится, ибо оно грехи обличает, а не самого человека, как и лекарство против болезни, а не против человека. Без болезни не нужно и лекарство, и где греха нет, там не по­требно и обличение. Оставь грех, тогда и обличение касаться тебя не будет, ибо не будет того, в чем оно обличает. Обличение подобно зерка­лу, которое показывает пороки на лице; а если пороков на лице не будет, то и не покажет их. Не гневаешься на зеркало за показание пороков твоих — не гневайся же и на обличительное сло­во, которым пороки души твоей показываются. К тому же, когда гневаешься на обличение, во­обще бываемое, то тем показываешь, что и со­весть твоя тебя обличает в том, о чем слово. Слово обличительное сходно с совестью. Откуда бывает, что, когда в собрании говорит­ся о каких-то грехах, имеющие их трогаются совестью и какие-нибудь на себе показывают знаки. Что вне слово, то внутри совесть обли­чает; и что вне слово, то внутри совесть хвалит. Два этих свидетеля как сходны и согласны меж­ду собой, так и верны, и солгать не могут, но всегда истину свидетельствуют, и что один, то и другой показывает. Один хвалит добродетель и другой. Один обличает грех и другой. И как здесь, в веке этом, так и в последний день на Страшном Суде будут достоверными свидетеля­ми и обличителями грехов человеческих. Поэто­му, дабы и слово и совесть твоя здесь и на том суде тебя не обличали, оставь грехи и покайся истинно. Тогда как внутреннего обличителя не будешь иметь, так и словесное обличение ка­саться тебя не будет. Тогда будешь покоен и мирен, хотя все тебя будут хулить и проклинать. Чистая совесть — достовернее свидетельств всех людей и одна только есть истинный покой внутренний, без которого человек спокоен быть не может, хотя бы и извне никак не был беспо­коим.

Лучше тебе здесь, в мире этом, и тайно внутри себя и перед собой одним обличение претерпеть, и оставить грех и покаяться, и так спастись, нежели на всемирном том суде обличиться и постыженным отослаться во тьму кро­мешную, «где будет плач и скрежет зубов». Ибо что здесь в совести заглажено будет, то и там не явится. «Мирись здесь с соперником твоим, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу» (Мф.5:25), к чему вся­кое обличительное слово намеревается, то есть, чтобы на том всенародном позорище грешник не обличался праведным Судией. А кто не очи­стит совести и не загладит в ней грехов, тот не­пременно обличится там и увидит все свои гре­хи перед собой представленные, по неложно­му Божиему слову: «Обличу тебя и представлю пред лицем твоим грехи твои» (Пс.49:21). Тогда всякий грешник нераскаянный услышит: «Вот человек и дела его»! Вот человек, который христианином назывался, но христианских дел не творил; «говорил, что знает Бога, а делами отре­кался от Него» (Тит.1:16); «имел вид благочестия, силы же его отрекался!» (2Тим.3:5) Услышит же перед всем миром, Ангелами и людьми и так покроется стыдом. Надо оставить то, за что внутри совесть и вне слово Божие обличает, и сокрушенным сердцем покаяться, чтобы не обличиться там, где покаяние места не имеет.

Обличение, когда одному какому-то лицу бывает, должно не смягчать слова, а разъяснять важность греха, чтобы, в грехе утвердившись, не погиб; тем более то делать должно, когда бывает обличение вообще, без поминания лиц, чтобы не на ласкательство, а на обличение было простираемо слово. Потому и незачем гневать­ся на обличение, даже и на то, которое прямо в лицо бывает, а тем более на то, которое вообще говорится. На лекаря не гневается никто, что жестокое лекарство подает для излечения тела. Зачем же нам гневаться на того, кто хочет душу нашу исцелить и жестоким словом, как жесто­ким лекарством, грех из нас выгнать? Кому не тяжко было решить, тому пускай не будет тяж­ко и обличение в грехе слышать, и так покаять­ся. Когда оставишь грех, в котором обличаешь­ся, тогда познаешь, сколь полезно было тебе обличение; тогда не только не будешь гневать­ся на обличившего, но и благодарить его будешь, как больной, освободившись от болезни, благодарит лекаря. Чего я и тебе усердно желаю.
Совесть уязвляют и беспокоят не только внешние грехи, которые вне, самим де­лом производятся, как-то: блуд, хищение, лесть, отмщение и прочие, но и внутренние, которые через злые и богопротивные помыслы совершаются. Посему христиане должны бе­речься не только от внешних, но и от внутрен­них грехов. 1) Поскольку Бог в Слове Своем с душой нашей говорит. Итак, что пользы телом не гре­шить, но душою и сердцем грех делать; руками не убивать, но сердцем убивать; телом не сме­шаться с женою, но сердцем услаждаться не­чистой похотью? 2) Как Слово Божие душе нашей, так и со­весть наша душе говорит: «Не делай того и того». Следовательно, и внутренние грехи как против Слова Божия, так и против совести в душе равно делаются, как и внешние, членами телесными. 3) Бог как внешнее, так и внутреннее худое дело равно видит, о чем псалма 138 -го стих 1-16 свидетельствуют, и в прочих Писания местах говорится. 4) И совесть за внутренне худое дело и помысл, уязвленная и раздраженная этим, обли­чает человека. 5) Как Слово Божие, греховным помыслом презренное и не исполненное, так и совесть, тем же раздраженная, суд Божий и гнев Его воз­вещают человеку. И человек будет судиться не только за дела и слова, но и за помыслы злые на страшном Христовом Суде. 6) Христос говорит: «Сказано древним: «Не прелюбодействуй». А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф.5:27—28). Отсюда можно заключить, что и тот прелюбодей, который хочет прелюбодейство­вать и нечистые мысли в сердце питает, хотя с женщиной и не совокупляется телом; и тот «убийца, который ненавидит брата своего» (1Ин.3:15), злобится на ближнего и хочет ему повре­дить или его убить, хотя и не убивает его на деле; и тот есть вор и хищник, который желает чужую вещь похитить, хотя и не похищает делом; и тот пьяница, который хочет упиваться, хотя и не упивается; и тот льстец и обманщик, который хочет прельстить и обмануть, хотя делом и не совершает того. То же и о прочих злых помыш­лениях разуметь должно. Этот грех совершается против заповеди де­сятой: «не пожелай» (Исх.20:17). И хотя такой че­ловек не делает ближнему зла делом, но хочет делать, и так грешит против Божиего повеле­ния. Ибо Бог как душе и сердцу нашему гово­рит, так и смотрит на сердце и волю души, на то, какое кто сердце и волю имеет и к чему воля и сердце клонится у человека, и по тому судит его. Итак, христианину не только не должно делать зла, но и мыслить, и хотеть, если не хо­чет против Слова Божия и совести своей согре­шить, и так ее уязвить и суду Божиему подпасть. 7) Поскольку Бог душе нашей говорит и ве­лит или уклоняться от зла, или делать добро (см. Пс.33:15), то душа делает как добро, так и зло. А тело для души есть орудие, которым делает или доброе, или злое. Тело не будет делать зла, рука не будет похищать, убивать, язык злосло­вить и клеветать, ухо клевету слушать, око с вожделением на красоту лица смотреть, если душа не захочет. Дело рук — делать, но доброе или злое делать от произволения души зависит. Ока дело — смотреть, а зло или с добром смот­реть — относится к нашей воле. Языка дело — говорить, а как и что говорить, то от воли зави­сит. Так и прочие члены тела нашего бывают орудиями правды, или неправды не сами по себе, но от воли и произволения сердечного. Итак, душа и воля человеческая грешит или добро делает, и через члены телесные хотения и действия совершает. Следовательно, хотя человек и не грешит членами телесными, напри­мер, руками не крадет, не убивает, телом не блудодействует, и прочее, но в душе и сердце мыс­ли злые имеет и им соизволяет, он также грешит перед Богом и суду Его праведному подпадает. Надобно же нам, христианин, не только от вне­шних грубых грехов, но и от внутренних злых помышлений, которые есть корень и начало внешних, беречь душу свою, если хотим по-христиански жить. 8) Истинный христианин подобен дереву доброму, у которого как вне, на ветвях, появ­ляются добрые и сладкие плоды, а не горькие, так и внутри имеется добрый и сладкий, а не горький сок. Ибо от сока и плоды происходят на дереве, а какой сок в дереве, такие и плоды его появляются на ветвях. Ибо «всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доб­рое приносить плоды худые, ни дерево худое при­носить плоды добрые», — говорит Истина — Хри­стос (Мф.7:17-18). В этом и мы должны подражать дереву. И как вне не делаем зла, так и внутри должны не делать зла. Но как вне являемся добрыми, так и внутри должны быть добрыми, подобно доб­рому дереву. Вне не делать зла — и внутри не мыслить зла. Вне не убивать ближнего — и внут­ри не гневаться и не злиться на него. Руками не похищать — и внутри не хотеть этого. Языком не злословить — и внутри не мыслить этого. Телом не гордиться — и умом и сердцем не пре­возноситься. Телом не оскверняться — и серд­це чистым от этого соблюдать — да будет ис­тинное согласие души с телом в благочестии, подобно тому как имеется союз и согласие в составе их естественном, да так душу и тело наше в послушание и жертву Богу нашему по­святим. Так будем истинно добрым деревом, которое и вне и внутри доброе. Посему гово­рит апостол: «Прославляйте Бога и в телах ва­ших и в душах ваших, которые суть Божии» (1Кор.6:20). Отсюда видишь, христианин, кто есть ис­тинный и кто ложный христианин и лицемер. Истинный христианин тот, который и не дела­ет, и не хочет делать зла, но, наоборот, хочет и старается делать добро ради Бога. Ложный хри­стианин и лицемер тот, кто от внешних грехов воздерживается и показывает себя вне добрым, но внутри зол и подобен «окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внут­ри полны костей мертвых и всякой нечистоты» (Мф.23:27).

Из книги «Путь ко спасению. Краткий очерк аскетики» свт. Феофана Затворника.